НОВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ САНЬКИ

 

Глава 3

Новый год в Сиялкине

Это случилось незадолго до Нового года. Санька хмуро брёл по городскому парку с растаявшего катка. Погода была отвратительная, не новогодняя: лицо облеплял мокрый снег, под ногами хлюпало снежное месиво, как будто осень, позабыв что-то, вновь вернулась в город со своей слякотью. А ведь они с Олькой собирались на каток. Какое уж тут катанье! Олька даже не пришла.

В парке было тихо, и, проходя мимо не успевшего растаять сугроба, Санька вдруг услышал какой-то странный звук: будто кто-то клацал от холода зубами. Мальчик быстро разгрёб сугроб и увидел… Деда Мороза.

— Странно, — вслух произнес удивлённый Санька, — на дворе теплынь, а мороз дрожит от холода.

— Я дрожу не от холода, а от жары. Видишь, какой я стал маленький? Как бы совсем не растаять при такой оттепели, — пожаловался Дед Мороз.

— Есть идея! –- Санька радостно стукнул себя по лбу. — Знаю, как тебе помочь. У нас дома есть вместительная холодильная камера, и сейчас она как раз пустая. Считай, что тебе повезло — мама не успела закупить продуктов. Так что оттепель ты там спокойно переждёшь.

— Это ты хорошо придумал, мальчик! — ожил Дед Мороз. — Идем быстрее, пока я не растаял.

Вскоре он уже сидел в морозильной камере в Санькиной квартире и, млея от холода, напевал:

— Богат я, казны не считаю,

И всё ж не скудеет добро.

Я царство своё убираю

В алмазы, жемчуг, серебро…

А слякотная осень поболталась ещё немного по городу и убралась восвояси. Пришла пора и Морозу покинуть своё убежище. Санька открыл дверцу морозильника и оттуда выпрыгнул весёлый, заметно пополневший Мороз.

— Спасибо, Саня, — поблагодарил он своего спасителя, — ты здорово мне помог, и я в знак благодарности дарю тебе вот этот лук со стрелами. Могу сказать наверняка: ни у кого в мире нет такого оружия.

С этими словами Мороз вручил Саньке подарок. Санька немного смутился, хотел даже отказаться, но подарок есть подарок. К тому же и обижать Мороза не хотелось.

— Вообще-то я не люблю стрелять в кого-либо, — признался мальчик, принимая подарок, — но всё равно большое тебе спасибо!

— Ты добрый мальчик, — сказал Мороз, — и я многое про тебя знаю… Я знаю, кому и для чего дарю этот волшебный лук. Дело в том, что его стрелы никого не ранят и не убивают…

И тут он заговорщицки прижал палец к губам, склонился к Санькиному уху и, обдавая его щеку холодом, прошептал что-то, о чём никто, кроме Саньки, не мог услышать.

— Вот здорово! — воскликнул Санька и тут же нацепил лук себе на пояс.

— А теперь мы расстанемся, — сказал Мороз, — перед Новым годом у меня слишком много хлопот. Эта оттепель все карты мне спутала, придется потрудиться: хорошенько всё подморозить да ещё разнести детям подарки. Кстати, — уже в дверях он остановился, взглянув на погрустневшего Саньку: — Хочешь встречать Новый год в моем поместье Сиялкино?

— Конечно, хочу! –- Санька аж подпрыгнул от радости.

— Тогда приготовь одежду потеплее и жди меня. К вечеру я за тобой заеду, — пообещал Мороз и ушёл.

До вечера надо было еще ждать и ждать, но Санька решил не откладывать сборы и через полчаса, сложив свою одежду на диване, сел рядом, включил телевизор, чтобы не так скучно было, и стал ждать.

Зимой темнеет рано. Когда окна стали густо-синими, Санька не выдержал… Соскочив с дивана, он подбежал к замороженному окну: ему показалось, вернее, послышалось, что на улице, за окном, раздаётся цокот копыт… Санька отдёрнул занавеску и увидел: перед домом остановилась упряжка из трёх белых оленей, головы которых украшали ветвистые, серебром отливающие рога. В санях восседал Санькин знакомый — Дед Мороз, который за это время, похоже, стал ещё выше ростом и шире в плечах.

Санька быстро облачился в тёплые одёжки и выбежал на улицу. Дед Мороз усадил его в сани, бережно закутал в тёплые меха, потом сел рядом с мальчиком, и олени помчались вскачь сначала по белоснежным улицам города, потом выскочили на большак и понеслись, поднимая снежную вьюгу, сверкая серебряными копытами, на север, где, по Санькиному разумению, и находилось поместье Сиялкино. Мчались они быстрее ветра, только снежные искры летели из-под копыт, и вскоре прибыли в Сиялкино.

Поместье Деда Мороза представляло собой множество небольших домиков, беспорядочно разбросанных по снежной равнине, поросшей низкорослым хвойным лесом, ощетинившимся холмами и пригорками, похожими на снежных колючих ежей. Избушки были в одно-два окошка, светившихся тёплым оранжевым светом, а над входом в них висели оранжевые фонарики. В темноте северной зимней ночи поместье напоминало стайку сказочных светлячков, опустившихся на снег со звёздного неба. И только большой ледяной дом Деда Мороза был не освещён в этот поздний час: тёмные его окна мерцали под лунным светом матовым серебром.

Из всех труб поднимался в небо кудрявый, пахнущий смолой и тёплым домашним уютом сизый дымок. Между домами по дорожкам, проложенным в снежных сугробах, озабоченно сновали маленькие человечки в песцовых тулупчиках, шапках-ушанках и лапотках. Они были курносы, улыбчивы и все как один удивительно бородаты. Свои длиннющие бороды они использовали вместо шарфов, укутывая ими шею от мороза.

— Что это за странный народ? — поинтересовался Санька у Деда Мороза.

— Это лешики, — охотно объяснил Дед Мороз, — очень добрые и работящие существа. В ваших больших лесах живут большие лешие, а у нас вот такие, низкорослые, — их меньшие братья.

— Чем они занимаются?

— О! — уважительно воскликнул Мороз. — У них очень ответственная и трудоёмкая работа: они целыми днями чеканят серебряные монеты, на которые я покупаю новогодние подарки для детей.

Едва сани подкатили к крыльцу и Санька в сопровождении Мороза, стряхнув с шубы снег, направился к дому, их тут же окружила толпа лешиков. Они весело здоровались с прибывшими, дружелюбно пожимали им руки, по-приятельски, как старых и добрых знакомых, похлопывали по плечам и наперебой заманивали к себе в гости. Дед Мороз, с улыбкой отвечая на приветствия, вежливо отказывался от приглашений, ссылаясь на усталость. А вообще-то он не любил домашнего тепла, да и домишки, куда его приглашали погостить, были для него тесноваты. Он любил простор, любил холод и снежную вьюгу. Ведь каждый вправе любить то, что ему нравится.

Зато Санька охотно откликнулся на эти приглашения. Сложность состояла лишь в том, кому первому из лешиков отдать предпочтение. Было решено начать хождение по гостям с крайнего дома.

Жилище хозяев-лешиков состояло из одной довольно просторной комнаты, половину которой занимала большая русская печь. Она дышала теплом и манила продрогшего в дороге путника забраться к ней на теплую спину, устланную пушистыми попонами. Возле печки, у жаркого, потрескивающего калёными уголёчками огня, сидели разрумянившиеся лешики и пекли на пышущей жаром сковородке такие же румяные, пышные и вкусные-превкусные блины.

Впрочем, о вкусе этих блинов Саньке ещё только предстояло узнать, но, глядя на них, он уже заранее пускал аппетитные слюнки, предвкушая скорое удовольствие. Предчувствие его не обмануло: вскоре Санька сидел за гостеприимным столом и одну за другой опустошал тарелки со стопками блинов. Уже заканчивая третью тарелку и понимая, что добром дело не кончится, он попросил заботливых хозяев оттащить его от стола и спасти тем самым от обжорства. Сам он оторваться от тарелки с блинами уже не мог.

— Мы тоже очень любим блины, — больше из сочувствия, чем в своё оправдание, признались Саньке гостеприимные лешики, — они такие румяные, такие круглые, совсем как солнышко, которое бывает у нас так редко.

В тот вечер, как выяснил Санька, во всех домах посёлка Сиялкино пекли блины, и неизвестно, чем бы дело кончилось, если бы у Саньки хватило сил выполнить своё обещание и заглянуть к каждому лешику на огонек. Но лешики, добрые существа, сами поняли, что не следует подвергать гостя такому настойчивому гостеприимству. И потому, подкрепившись блинами, население посёлка Сиялкино дружно высыпало на улицу. И началось веселье: катание на лыжах, санях, оленьих упряжках… То там, то здесь затевались жаркие снежные бои. Нашлись и любители ваять снежные и ледяные фигуры. Санька скоро понял, что среди этих умельцев были и очень большие мастера. Сам же он, не умея лепить ничего, кроме обыкновенной снежной бабы, уселся в оленью упряжку и с гиканьем раз-другой промчался вдоль поселка. Оно и понятно: какой же русский не любит быстрой езды!..

Наконец настал момент, когда весь посёлок, угомонившись, притих в ожидании. И в этот момент над головами лешиков, зачарованно смотревших в звёздное небо, над крышами их домов, над белоснежным, сверкающим под луной простором раздался какой-то загадочный звук, похожий на звук поцелуя. Если, конечно, представить, что поцелуи бывают такие громкие. Но так и было на самом деле, потому что именно в этот момент Новый год встретился и тут же простился со Старым. Это они поцеловались.

И тотчас же на небе разошлись серые тучки, разрешив наконец звёздам и луне вволю погулять по небосводу. На радостях луна обрушила на землю дождь голубых лучей. Как же заискрились и засверкали в этих лучах заснеженные крыши домов, сугробы и деревья, усыпанные снегом!

А Деда Мороза было трудно узнать: давно он не был таким счастливым! Он просто лучился, он весь сиял от счастья, и только его нос и щеки рдели то ли от мороза, то ли от теплых блинов, от которых он не смог удержаться. Таким же ярким праздничным светом озарился и сказочный дом Деда Мороза — на его стенах, украшенных ледяной росписью, луна, как заправский художник, высвечивала один за другим причудливые морозные узоры: необыкновенные деревья, цветы, огромные листья папоротника и райских птиц, которые никогда не водились в этих краях.

Санька с восторгом озирался вокруг, не веря глазам своим.

— Вот, оказывается, какое оно, поместье Мороза, — вслух шептал он, — настоящее Сиялкино. Как в сказке!

А лешики повытаскивали из карманов незатейливые деревянные дудочки, заиграли весёлые мелодии и всем Сиялкиным пустились в пляс. В самый разгар этого веселья со стороны леса послышался оглушительный рёв. Лешики врассыпную бросились по своим домам. Санька, вдруг оставшись один, в растерянности озирался по сторонам, не понимая, в чём дело. И тут он увидел, что со стороны леса, откуда нарастал этот рёв, приближаются два светящихся глаза, потом он увидел огромную разинутую пасть, белеющую острыми клыкастыми зубами. Обладатель этой звериной пасти и огромных, хищно сверкающих глаз приближался, и теперь Санька смог разглядеть его… Да, это был огромный белый медведь! В несколько прыжков он догнал и схватил лапой одного из зазевавшихся лешиков, встав на дыбы, он приподнял его высоко над землёй. Ещё секунда, и бедный лешик окажется в пасти разъярённого хищника… Все решали доли секунды, и этих мгновений Саньке хватило, чтобы оценить обстановку и прийти на помощь бедной жертве. Стремительно вытащив лук, он в одно мгновение послал в медведя маленькую острую стрелу и угодил зверю прямо в сердце. Но странно, зверь даже не шелохнулся. Правда, глаза его вдруг приобрели какое-то странное выражение, вовсе не свойственное разъярённому дикому зверю. Готовый отправить в пасть свою жертву, он неожиданно приблизил обомлевшего лешика к своему чёрно-замшевому носу и… лизнул его шершавым розовым языком, раз, другой… Он лизал его нежно и заботливо, как лижут звери своих маленьких детёнышей.

У Саньки от сердца отлегло.

— Ура! — закричал он на всё Сиялкино. — Мороз не обманул меня! Стрелы у лука действительно волшебные: они не ранят сердце, а убивают в нём зло и пронзают любовью к ближнему и ко всему живому.

Услышав Санькин победный крик, перепуганные лешики один за другим стали выглядывать из окон и дверей, а потом, осмелев, вновь высыпали на улицу. Не сразу решившись приблизиться к медведю, они, подбадриваемые Санькиными шутками, в конце концов подошли к нему. Кто-то из догадливых прихватил с собой из дома тарелку с ещё не остывшими блинами — на всякий случай, чтобы непрошеного гостя задобрить. И это окончательно расположило медведя к добрым хозяевам. Едва почуяв запах блинов, он отпустил своего маленького пленника и направился прямиком к тарелке с блинами, которую хитрый лешик предусмотрительно поставил перед ним.

Эх, видели бы вы, с каким аппетитом поедал медведь эти румяные, поджаристые солнышки! Ел и гладил себя по белому меховому брюху и всё поглядывал по сторонам, явно рассчитывая на добавку. Пришлось снова бежать за блинами…

А на главной площади тем временем снова начался хоровод. Тут уж и медведь не удержался: даже брюхо, заметно отяжелевшее после блинов, не помешало ему пуститься в пляс. Такого веселья в поселке Сиялкино ещё не видывали! Вдоволь наплясавшись вместе со всеми, пообнимавшись на радостях с белым медведем, Санька решил, что пора возвращаться домой. В гостях хорошо, решил он, а дома всё-таки лучше.

Как ни жалко было расставаться с Морозом, но пришлось.

— Надеюсь, тебе понравилось в моём поместье? — поинтересовался Дед Мороз. — Не жалеешь, что побывал у меня в гостях?

— Конечно, нет, — ответил Санька. — И подарок твой волшебный мне пригодился. А что же это за стрелы такие у него?

— Это стрелы Иисуса, — объяснил Мороз. — Их у тебя немного, и поэтому мой тебе наказ: береги их! Пользуйся ими только в исключительных случаях.

— А сегодняшний случай, — спросил Санька, — он был исключительный или обыкновенный?

— Сегодня ты поступил так, как и следовало поступить. Ты спас беззащитного лешика и победил зло. Поэтому я спокоен за тебя. А теперь… Тебе пора торопиться, чтобы успеть встретить Новый год с мамой и папой. Идём, тебя уже ждёт вихрелёт, мой самый быстрый вид транспорта.

Мороз подвёл Саньку к машине, похожей на летающую тарелку, открыл прозрачную ледяную дверцу.

— Садись поудобнее, укройся поплотнее меховым покрывалом и постарайся не высовывать носа — в кабине может быть прохладно. Мой вихрелёт работает не на тепловой энергии, а на силе вьюг и ветров. До встречи!

Дверца захлопнулась. Взревели двигатели. Снежная вьюга подхватила тарелочку и вихрем понесла Саньку к его родному дому.

Домой он вернулся вовремя — родители ещё не возвратились из гостей. “Хорошо, — подумал Санька, — не надо объяснять, где был, чем занимался. Да если и спросят, ну что я им расскажу? Как летал в поместье Сиялкино? Да они всё равно не поверят, скажут, что я сочиняю сказки. А то ещё решат, что я заболел… Начнут пичкать лекарствами. Только мне этого и не хватало на Новый год”.

Вскоре сон сморил его, и Санька лёг в кровать. Спал крепко, а когда проснулся, вспомнил о подарке. И так захотелось снова опробовать своё волшебное оружие, что он тут же соскочил с постели и схватил лук… Но тут же вспомнил наказ, который дал ему на прощанье Мороз: “Пользуйся им только в исключительных случаях…”

“Надо бы какой-нибудь исключительный случай найти”, — призадумался Санька. И стал соображать… Может, Ваське помочь, вдруг вспомнил он мальчишку из соседнего подъезда, худенького, болезненного, бедно одетого, лет шести, с вечно взъерошенными волосами, с остреньким носиком, чем-то очень похожим на воробья. Во дворе его так и звали — Воробей. И был у этого Васьки-Воробья отец… И всё бы ничего — хорошо, когда отцы есть, — но плохо то, что Васькин отец был пьяницей. Не было дня, чтобы он возвращался с работы трезвым. И тогда в Васькиной квартире начинался шум и гам: пьяный отец затевал очередной скандал, а иногда даже пускал в ход кулаки… В эти минуты Васька-Воробей пулей вылетал из квартиры и мчался во двор, в надёжное укрытие — собачью будку, где жил беспризорный пёс по кличке Любимчик, большой друг всех дворовых мальчишек. Это они общими усилиями сколотили ему тёплое жилище, надёжно укрывавшее пса от любой непогоды. А Ваську — от разбушевавшегося отца.

Обычно в такие вечера, когда Васька прятался у Любимчика в будке, пёс садился у входа и сторожил своего гостя, не подпуская к нему никого, а особенно Васькиного папку. Пьяных пёс очень не любил, а Васькиного отца ненавидел всем своим справедливым собачьим сердцем. Похоже, эта нелюбовь передалась и Саньке. Он и прежде, когда никакого лука у него не было, задумывался не раз о том, как бы помочь мальчишке из соседнего подъезда. Но так ничего и не придумал. И вот теперь…

В тот вечер, когда неспокойный сосед возвращался домой, Санька взял свой лук и отправился “на охоту”. Ждать в засаде пришлось недолго: вскоре пьяный скандалист неровной походкой проследовал в свой подъезд. Минуты не прошло, как из того же подъезда донеслись крики, потом хлопнула дверь и во двор пулей вылетел Васька. Заметавшись по двору, он устремился к будке, желая спрятаться от отца, но тот, выскочив следом, бросился догонять и, конечно, догнал бы несчастного Ваську… Но в тот момент Санька пустил из лука свою волшебную стрелу…

Трудно поверить, но всё так и было: с Васькиным отцом произошло что-то странное… Нет, он не схватился за своё раненое сердце, не огласил двор скверными ругательствами — он грохнулся на колени перед Васькой, которого мгновенье назад ухватил за вихрастый чуб, и так, стоя на коленях, стал просить у него прощения:

— Сыночек, дорогой, прости меня… если можешь! Обещаю, что больше пальцем тебя не трону. Тебе и маме обещаю, — бормотал он сквозь слёзы, продолжая стоять перед сыном на коленях.

Какое-то время Васька остолбенело стоял перед отцом, не веря глазам своим, не понимая, что с тем происходит. Потом перевёл недоверчивый взгляд на Саньку, как бы спрашивая у него: мол, чего это с ним? Но не спросил. Видно, и сам понял: с отцом случилось что-то очень серьёзное. И тогда он подошёл к отцу и прижался к его груди.

А ночью Саньке снова не спалось. Вдруг ни с того ни с сего взбрело ему в голову: “А что если все армии мира вместо ракет и атомных бомб вооружить вот такими волшебными луками? Вот будет здорово!”

А ты как думаешь, дружок?