На склоне лет судьба его была печальной. Бетховен был глух, нищ и бесконечно одинок. Гений, давший миру столько прекрасного, угасал молча, не кляня судьбу. В немой тишине только музыка не покидала его. Она звучала в нём. И это мирило его с неизбежностью.

Он знал: она останется... Надежды на очередной заказ не оправдались. Мучительно долго он работал над заказанным произведением. Но оно так и не получилось. Впервые он не мог справиться. А это была единственная возможность поправить своё материальное положение. Не получалось.

Отчаянно нуждаясь, он всё-таки вернул заказчику деньги. Хотя тот и не требовал их.

Его утро начиналось с того, что он решал, сколько зёрен он может потратить на чашку кофе. Кофе был для него важнее всего. Он кутался в постели и всё равно мёрз. Более подходящее жильё он не мог себе позволить.

Его давно никто не навещал. После полной потери слуха общение с друзьями было мучительным. Музыка была единственным, в чём он не мог себе отказать. Он слушал её, приставив трость к роялю.

Всё было в прошлом: успех его симфоний и слава, которой было овеяно его имя. Они существовали самостоятельно в концертных залах Европы и были чем-то отдалённым. Реальной была только глухота и постоянная нужда. Его обступало безмолвие. Оно давило, сковывало.

В ту пору Бетховен был увлечён Джульеттой. Семнадцатилетней графине льстило внимание популярного музыканта. Она была кокетливой, легкомысленной барышней. Вряд ли подходила для него. Но это не мешало им. Они были счастливы. Молодость брала своё.

Лето 1801 года, проведённое с ней в Венгрии, в имении Брунсвиков, было самым счастливым в его жизни. Но ничто не вечно. Нашёлся именитый соперник, и Джульетта ушла. Людвиг тяжело переживал её измену. Только музыка со временем притушила эту боль.

Глухота продолжала одолевать, изолируя его от окружающих. Надвигалось что-то беспросветное. Уже не было Моцарта. Он единственный мог его понять. Хотелось посетить его могилу. Что он и сделал.

Но могилы не оказалось. В это было трудно поверить. Прах Моцарта исчез. Всё, что Бетховен узнал, только огорчало.

Оказывается, никто из близких не провожал его в последний путь. Судя по всему, он находился в одной из общих могил. Какой — неясно. И невозможно узнать. Гений растворился в небытие. Немыслимое произошло. Не ждёт ли и его, Бетховена, такая участь? С этим печальным выводом покинул он кладбище.

Вскоре его не стало.

Предстояло сохранить для потомков его музыкальное наследие. Это доверили его друзьям. Когда уходит гений, острее чувствуется его величие и отсутствие его самого среди живых.

Друзья не ждали неожиданностей. Творчество Бетховена им было хорошо знакомо. И появление неизвестного доселе произведения их удивило, а когда познакомились с ним, — поразило.

То был сонет, носивший скромное название "фантазии". Когда его проиграли - были поражены. Молча читали нотные листы, передавая друг другу и всё ещё не веря в удачу. В руках у них было что-то необыкновенное: другой, совсем другой Бетховен. Было что-то завораживающее в нём, обращённое к подсознанию.

Оно обволакивало, уводило в мир грёз. Мелодия волнами накатывалась, и было в том что-то магическое, пробуждающее веру в прекрасное.

Один из друзей Бетховена, поэт, назвал сонет "Лунным". И это поэтическое название, признанное друзьями, будет признано всеми навсегда.

Кто-то сказал, что "Лунная" - голос души Бетховена. Прошло два столетия, в мире сегодня много прекрасной музыки. Но она не заслонила "Лунную". Та по-прежнему любима. Время не властно над ней. Она чарующе мила.